Замедление старения

Ученый Зыков рассказал, как замедлить старение и прожить дольше при стрессе

Медицина, гены, теломеры, образ жизни: что реально работает против старения
Пульмонолог Зыков: мы живем едва ли не в два раза дольше, чем век назад

Ведущие программы "Время науки" Александр Сергеев, Мария Баченина и член-корреспондент РАН, доктор медицинских наук, профессор, профессор РАН, заведующий кафедрой Кирилл Зыков
Фото: Михаил ФРОЛОВ.

Может ли наука победить старение? Или хотя бы добиться радикального продления жизни? Что можно сделать для своего долголетия прямо сейчас? Эту тему в программе «Время науки» в эфире радиостанции «Комсомольская правда». обсуждали журналист Мария Баченина, научный руководитель Национального центра физики и математики, академик РАН Александр Сергеев и их гость ученый-пульмонолог, член-корреспондент РАН Кирилл Зыков.

• Кирилл Алексеевич, давайте поговорим о старении. Может ли наука нас чем-нибудь обнадежить?

Кирилл Зыков:

• Вопрос на самом деле неоднозначный. Если мы оглянемся на 100 лет назад, люди тоже жили интересно и очень активно. Но продолжительность жизни при этом катастрофически отличалось от того, что мы имеем сейчас. Скажем, в 1899 году средняя продолжительность жизни мужчин и женщин была на уровне 46-48 лет.

Мария Баченина:

• Они умирали от болезней?

Кирилл Зыков:

• В первую очередь – да. Сейчас средняя продолжительность жизни 76-78 лет. Наибольшее количество долгожителей находится в Японии, там в среднем люди доживают до 84 лет. Можно сказать, сейчас мы живем едва ли не в два раза дольше, чем век назад. Поэтому динамика в принципе достаточно оптимистичная.

Мария Баченина:

• А вот этот оптимизм, он затрагивает нас с вами, сидящих в этой студии? Или он в большей степени касается молодых?

Кирилл Зыков:

• Я хотел бы в качестве иллюстрации привести пример хронической обструктивной болезни легких - ХОБЛ. Это заболевание, которое сейчас занимает третье место среди причин смертности в развитых странах. Его называют тихим убийцей, потому что болезнь нарастает потихонечку, и пациенты поначалу этого не замечают. Сейчас пришли к очень важному выводу, который прямо связан с вашим вопросом: вероятность развития ХОБЛ в значительной степени зависит от того, насколько респираторная система развита к 20-летнему возрасту, в своем пиковом состоянии. Перефразируя известную пословицу, кафтан береги снову, а здоровье – смолоду. Мы четко видим у наших пациентов, что дальнейшая траектория развития их респираторной системы зависит от того, занимались ли они спортом в детстве, водили ли их в кружки и секции? Ну и, конечно же, влияние внешних факторов: окружающая среда, экология, курение, условия профессиональной деятельности. Поэтому вы абсолютно правы, здоровье закладывается в детском, юношеском возрасте, и, в том числе, от этого зависит насколько долго и счастливо вы будете жить, когда станете взрослым.

ЧТО МЕШАЕТ ЖИТЬ ДО 100 ЛЕТ
Александр Сергеев:

• Кирилл Алексеевич, 125 лет назад продолжительность жизни колебалась в районе 50 лет, сейчас мы уже приближаемся к 80. Может ли наука предположить, что будет через следующие 125 лет?

Кирилл Зыков:

• Если посмотреть относительно нарастания средней продолжительности жизни по странам, то мы увидим очень интересную закономерность. Длительное время нарастание происходило достаточно уверенно, но в течение последних полутора десятков лет, оно, как минимум замедлилось. Если не сказать - прекратилось. Да, примерно 20 лет назад мы питали лучезарные надежды, что скоро будем жить 100 лет, 120 лет и т.д. Но сейчас стало понятно, что нынешнее развитие медицины не дает возможности сделать качественный шаг вперед, увеличивая эту цифру. Потому что на каждом этапе развития медицины мы располагаем теми возможностями, которые были в данный конкретный момент времени.

Вы упомянули ситуацию, которая была чуть больше 120 лет назад. Если мы посмотрим, что тогда писали в ведущих учебниках, ведущих справочниках для медиков, то очень сильно удивимся. Вот в справочнике Merck, по которому лечили все тогдашние доктора, было, например, написано, что от астмы хорошо помогает курение, кокаином хорошо лечить загрудинные боли, марихуана хорошо помогает при бессоннице, а мышьяк– при артритах. Получается, что те врачи были абсолютно неквалифицированными, поскольку не понимали, что это, мягко говоря, не очень полезные соединения? На самом деле, реальность состоит в том, что пациенты просто не успевали доживать до того момента, когда проявлялись побочные эффекты этих видов лечения. Следовательно, чем дольше человек живет, тем в большей степени должны меняться наши подходы к попыткам увеличения продолжительности жизни. И современный период знаменуется переходом к персонифицированной и профилактической медицине.

Александр Сергеев:

• Кирилл Алексеевич, за эти 125 лет произошел коренной перелом в методах лечения. Можно ли предположить, что будет дальше? Возможно, через какое-то время новая медицина (какая она будет, мы сейчас не знаем) снова кардинально увеличит продолжительность жизни? Или все-таки мы приходим к какому-то фундаментальному ограничению, предусмотренному природой, преодолеть который медицина не в силах?

Кирилл Зыков:

• Если говорить про фундаментальные изменения в здравоохранении, то они должны быть посвящены профилактике заболеваний. Чтобы прожить дольше, необходимо предвосхищать грядущие негативные изменения в организме.

Мы все время говорим о генетике. По большому счету, у человека и человекообразных обезьян геном в значительной степени схож. Но если мы посмотрим на орангутанов, у них пик продолжительности жизни – где-то 60 лет, а у человека от 85 до 120 лет. И это при том, что в значительной степени геном сходный. Поэтому в первую голову нужно использовать тот ресурс, который у нас есть - он еще не использован до конца. И сделать упор на исключение тех факторы, которые способствуют сокращению продолжительности жизни.

МОЖНО ЛИ ПРЕОДОЛЕТЬ ПРЕДЕЛ ХЕЙФЛИКА?
Мария Баченина:

• Существует ли генетические механизмы старения и долголетия? Вот мой дед прожил 94 года. Вроде бы я прямой потомок своего деда. Но ведь есть и другие предки. Как мне понять, достался ли мне ген долгожительства или мне не повезло?

Александр Сергеев:

• Предположим, мы обеспечим оптимальные условия – занятия спортом, контроль веса, соблюдение рекомендаций врачей. Что предписывает наш генетический код?

Кирилл Зыков:

• В этой связи необходимо, конечно, вспомнить фамилию Хейфлика и число Хейфлика.

Александр Сергеев:

• Предел Хейфлика.

Кирилл Зыков:

• Да. Ранее считалось, что если взять клетки в среде и создать им оптимальные условия существования, то они будут жить вечно. Как оказалось, вечно они не живут. Учитывая предел Хейфлика, клетки переживают 50 циклов деления. И после этого перестают пролиферировать (пролиферация это деление клеток – Ред.) и погибают.

Кирилл Зыков:

• Я хочу всем нашим слушателям напомнить фамилию, которая, к большому сожалению, звучит достаточно редко. Это Алексей Матвеевич Оловников, который…

Александр Сергеев:

• …теоретически предсказал причину этого. Вы сейчас говорите про теломерные окончания ДНК?

Кирилл Зыков:

• Да. Это человек, который работал в одном из академических институтов, и остался кандидатом биологических наук, при том, что его фамилия сейчас цитируется во всех статьях, в которых обсуждаются теломеры (концевые участки хромосом). По большому счету, он за свою гениальную, провидческую работу должен был получать Нобелевскую премию, но эта работа, к сожалению, была не замечена в свое время. Сейчас даже западные исследователи в своих работах пишут, что вследствие языкового барьера (эта статья была написана по-русски) и геополитических осложнений, должного внимания статье Оловникова придано не было. А в чем было его предвидение? В том, что он предложил механизм, который обеспечивает ДНК-защиту хромосом. При укорочении теломер происходит дальнейшее повреждение хромосом и ДНК в целом, и клетка теряет способность к пролиферации. Теломеры – это как колпачки, которые защищают концы хромосом, и как только они истощаются к 50-му циклу деления клетки, то клетка теряет способность к нормальному воспроизводству самой себя. Алексей Матвеевич и предложил механизм защиты в виде теломеразы - фермента, который восстанавливает эти колпачки - теломеры.

Конечно, это была совершенно великолепная работа, которая потом с успехом подтвердилась в экспериментальных исследованиях. И мы получили одну из совершенно четких и понятных теорий старения, связанных с теломерами, теломеразами и пределом Хейфлика по делению клеток.

Александр Сергеев:

• Но это не единственная теория?

Кирилл Зыков:

• Нет, этот механизм только один из нескольких. Но возвращаясь к вашему, Мария, вопросу – а как предсказать, кто сколько проживет? Собственно говоря, чем можно измерить старение? Не паспортным же возрастом. Если говорить про биологический возраст, то как его измерить? И тут возникает масса биомаркеров, которые мы можем использовать. Единого биомаркера на настоящий момент нет.

Мария Баченина:

• То есть каждая система в организме, имеет свой возраст. Так получается?

Кирилл Зыков:

• Просто старение – это очень многофакторная система. Поэтому здесь играет роль и теломеразная теория, и метилирование ДНК, и теория хронического воспаления, и оксидативный стресс. Мы постоянно говорим: антиоксиданты, антиоксиданты. Возникает вопрос – а надо ли их принимать столовыми ложками (что делают некоторые) или не надо? Вероятнее всего, все эти теории имеют право на существование, и в реальности клеточное старение – некий симбиоз всех теорий, вместе взятых. Они связаны между собой. И нет той золотой пули, применив которую, мы могли бы заставить человека жить долго, воздействуя лишь на одно звено.

КАКОЙ ВКЛАД В ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ЖИЗНИ ВНОСИТ НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ?
Александр Сергеев:

• Кирилл Алексеевич, мы с вами начали со старения человека, со старения организма и перешли к старению клеток. Но ведь это не одно и то же, наверное? Ведь бывает, что в целом организм по каким-то причинам стареет быстрее, чем остается теломерных хвостов у ДНК. Или есть прямая связь между старением клеток (в науке это называется сенесценция) и старением организма в целом?

Кирилл Зыков:

• С какого возраста мы называем людей старыми? Тут получается очень интересно: согласно новой классификации возрастов сейчас пожилыми считаются люди, достигшие 60-летнего возраста. Старыми мы считаем тех, кто перешагнул 75-летний рубеж, а с 90 – это уже долгожители. Но мы прекрасно понимаем, что в 75-летнем возрасте один человек является активным, здоровым, учитывая свои возрастные характеристики, а другой - уже глубоко больным. Вот вы говорите про генетику. А какой вклад в формирование старения внесла генетика, а какой - факторы окружающей среды и социальное поведение?

Если говорить о генетических факторах, то это порядка 20 процентов. Еще 20 процентов – это состояние экологии и окружающей среды. А вот вклад поведенческих факторов, образа жизни, доходит до 60 процентов. Вот от чего сейчас зависит продолжительность жизни.

Александр Сергеев:

• А могут какие-то внешние условия, о которых вы сейчас говорите (окружающая среда, стрессы и т.д.) влиять на изменение скорости уменьшение теломерных хвостов? Или это чисто генетический процесс?

Кирилл Зыков:

• Абсолютно справедливый вопрос. Дело в том, что если мы говорим о пределе Хейфлика в 50 делений, то этот показатель справедлив для неких стандартных условий. В условиях реальной жизни скорость наступления старческого состояния в клетках различается. Потому что скорость сокращения теломер в значительной степени зависит от внешних факторов. Речь идет о стрессе, причем о стрессе во всей многоплановости его проявлений: например, оксидативный стресс (процесс повреждения клетки в результате окисления) способствует быстрому укорочению теломер. А если стресс крайне выраженный, тогда идет повреждение самой ДНК. И тогда происходит ускоренное старение клетки.

И если уж говорить о клеточном старении, то, когда клетка стареет, возникает вопрос – а что с ней дальше-то будет? Ведь она же не исчезает в никуда. И оказывается, что эта клетка, не просто погибает - на определенном этапе она перестает размножаться, и становится таким местным «брюзжащим стариком», который начинает вырабатывать большое количество провоспалительных факторов…

Мария Баченина:

• Токсичная какая-то она.

Кирилл Зыков:

• Абсолютно. То, что называется в обществе «токсичный человек».

Александр Сергеев:

• И она влияет на окружение, которое еще имеет теломерные хвосты.

Кирилл Зыков:

• Да, это действительно так. Эта клетка формирует очень негативную окружающую среду.

Александр Сергеев:

• Нужны какие-то фаги, которые находят старые клетки, съедают и открывают поле для новых.

Кирилл Зыков:

• Абсолютно верно! Потому что “токсичная” клетка, которая начинает вырабатывать массу провоспалительных факторов, она обеспечивает хроническое субклиническое воспаление у пожилых. Артриты, атеросклероз, хроническая обструктивная болезнь легких – это реализация механизмов клеточного старения. Возникает вопрос – а у молодых это происходит? Да. А нужно ли вообще клеточное старение? Еще как! Потому что, если его не будет, это прямой путь к развитию онкологических заболеваний. Клеточное старение на физиологическом уровне обладает тренирующим действием. Но если старых клеток становится много, либо факторов, которые удаляли их из организма (а это компоненты иммунной системы), становится недостаточно, то ситуация ухудшается. Представьте, если вся Москва начнет фасовать мусор в пакеты, аккуратно их складывать, но вывозить не будет. Что тогда произойдет? Мягко скажем, это большая проблема. И такая же проблема возникает в организме.

Есть ли препараты, которые нейтрализуют старые клетки? Есть. Препараты, которые меняют их свойства, называют очень красиво – сеноморфиками. А есть препараты сенолитики, которые эти клетки убирают. Это очень интересное, перспективное направление. Сейчас эти работы идут уже с участием пациентов.

К сеноморфикам или сенолитикам относятся препараты, которые мы с вами знаем достаточно неплохо: ресвератрол, рапамицин, кверцетин, другие химические соединения, … Проблема в том, что они действуют на различные элементы систем организма, а мы не знаем, на какой элемент у конкретного пациента нужно действовать.

ГОЛЫЙ ЗЕМЛЕКОП И ВЕЧНАЯ МОЛОДОСТЬ
Александр Сергеев:

• Кирилл Алексеевич, предположим, мы используем какой-то препарат - сеноморфик или сенолитик, и освобождаем, жизненное пространство для новых клеток. Но ведь у них тот же цикл - 50 клеточных делений и не больше. Омоложение в принципе возможно? Какие могут быть у него механизмы?

Мария Баченина:

• Теломерчики удлинить – и вот, пожалуйста.

Кирилл Зыков:

• В природе есть примеры организмов, которые живут практически вечно. Взять ту же самую гидру. Если ей создать нормальные условия существования, то этот организм будет жить очень долго. Есть более представительные существа, скажем, киты. Среди них тоже есть виды, которые живут долго.
• Пример с гидрой и пример с китами – это разные механизмы, которые способствуют увеличению продолжительности жизни. Если говорить о китах, либо о других жителях водной сферы, особенно тех, кто обитает в арктической зоне, то они живут очень долго за счет очень низкого метаболизма. Или, например галапагосские черепахи, они тоже живут долго.

Мария Баченина:

• То есть им холодно, и у них обмен веществ очень медленный?

Кирилл Зыков:

• Да, медленный. На Галапагосах не холодно, но у черепах в любом случае замедленный обмен веществ. Это один из механизмов, но есть и другие. Например, некоторые медузы вообще существуют по замкнутому кругу, из взрослого экземпляра они могут возвращаться в ювенильное состояние и дальше идти по такому циклу. Некоторые грызуны живут принципиально дольше других, чуть ли не до 30 лет, и все это время сохраняют фертильность, то есть активное состояние. За счет чего? У кого-то это большое количество стволовых клеток, у кого-то это замедленный метаболизм и возможность, таким образом, прожить дольше. Что мы можем и должны делать? Взять в каждом таком примере механизм, который позволяет жить дольше, и попробовать его использовать у человека.

Мария Баченина:

• Была же целая мода на стволовые клетки. Создавались банки стволовых клеток, где можно было свои же клетки хранить. Потом это постепенно ушло в никуда, и даже поговаривают, что эксперименты со стволовыми клетками могли вызывать онкологию.

Кирилл Зыков:

• Действительно, вначале надеялись, что можно ввести стволовые клетки в организм – и вот оно, омоложение. На самом деле ничего такого не получилось. Стволовые клетки способны восстанавливать поврежденные ткани, но не устраняют основные механизмы старения (укорочение теломер, накопление мутаций, хроническое воспаление). Они не влияют на системные процессы, такие как метаболические нарушения или иммунное старение. Неконтролируемое деление стволовых клеток может привести к образованию опухолей. Введенные клетки часто не приживаются или быстро истощаются, не обеспечивая долгосрочного омоложения. Даже успешно прижившиеся клетки не всегда функционально взаимодействуют с окружающими тканями. Стволовые клетки не всегда мигрируют в нужные органы, а их превращение в целевые типы клеток (кардиомиоциты, гепатоциты) часто неэффективно, а в некоторых случаях они дифференцируются в фиброзную ткань, усугубляя рубцевание. Вы правы, истощение стволовых клеток – это один из механизмов старения органов. Повышение оксидативного стресса, увеличение количества старых клеток, усиление субклинического воспаления, истощение стволовых клеток – весь этот комплекс ведет к старению всего организма. Вот голый землекоп, он живет в 10 раз дольше других грызунов. Если бы этот уникальный механизм можно было бы экстраполировать на людей - это был бы идеальный вариант: жить долго и полноценно. Мы все время говорим о продолжительности жизни, но при этом подразумеваем, что хотим «дотянуть» до 100-летего возраста не на аппарате ИВЛ.

Мария Баченина:

• Да, качество жизни — это же главное! Коротать свои дни грустной бабулькой у окна совсем не хочется.

Кирилл Зыков:

• Мы должны говорить не просто о долголетии, а о здоровом долголетии. Эта дельта между здоровым долголетием и долголетием в целом, она в разных странах разная. Кстати, мы находимся где-то в середине, у нас плюс-минус 10 лет между здоровой и общей продолжительностью жизни. Например, в США, по данным на 2019 год, этот разрыв больше 12 лет, а в Японии - 8.

ОГРАНИЧЕНИЯ В ЕДЕ И ДОЛГОЖИТЕЛЬСТВО
Александр Сергеев:

• Кирилл Алексеевич, я правильно понимаю, что, когда мы говорим о существах, живущих вечно, мы говорим о термине, который называется пренебрежимое старение?

Кирилл Зыков:

• Да.

Александр Сергеев:

• Есть информация о том, что у некоторых людей-долгожителей в возрасте 90-100 лет тоже наблюдается состояние пренебрежимого старения, когда продолжительность жизни не зависит от текущего возраста. Что известно относительно этого явления у нас с вами?

Кирилл Зыков:

• Я почему привел пример голого землекопа, медузы, гидры и черепахи? Потому что там четкие, понятные механизмы, которые нам сейчас ясны, и которые можно использовать. Опыт людей-долгожителей, конечно же, изучается, но по этическим вопросам мы не можем делать это столь активно. Помните, я говорил, что вклад образа жизни в старение оценивается на уровне 60 процентов. Но я не сказал про вклад, который приходится на медицину, а это всего 10 процентов. В ходе исследования людей, которые живут в различных участках земного шара, связанных с долгожительством, ученые пришли к любопытным выводам.

В Японии самое большое количество долгожителей. А где в Японии живут дольше всего? Оказалось, что на Окинаве. А почему они живут дольше? Одна из возможных причин заключается в привычках питания. Когда проанализировали их рацион, оказалось, что они потребляют калорий на четверть меньше, чем в остальных японских территориях. Я упомянул про большой разрыв в США между средней продолжительностью жизни и здоровой жизнью. С чем это может быть связано? С особенностью западной диеты: легко усваиваемые углеводы, еда с высокой степенью переработки и т.д. Здесь нужно, конечно, анализировать данные со стороны Big Data. И я думаю, что помимо генетики, образа жизни и фактора внешней среды, ограничение калорийности пищи является одним из ключевых элементов, который может позволить людям жить дольше. Поэтому не зря врачи все время говорят: лишний вес – это большое зло.

Мария Баченина:

• Кирилл Алексеевич, в странах, где изучаются долгожители, накапливается некая генетическая история. Есть гарантия, что потомки долгожителей тоже будут долго жить? Ну, если, конечно, их не собьет автомобиль.

Кирилл Зыков:

• Генетические различия вещь неоднозначная. Потому что в одном месте, те или иные факторы дают дополнительную защиту, а в другом - они являются проблемой.

Мария Бачинина:

• Например?

Кирилл Зыков:

• Условно говоря, люди с темным цветом кожи, живущие в Азии или Африке, лучше защищены от ультрафиолетового излучения. Но если посмотреть, например, тяжесть течения бронхиальной астмы, то у представителей негроидной расы (возьмем Нью-Йорке, там есть микст людей, живущих в одних условиях) смертность от бронхиальной астмы гораздо выше, чем у европеоидов. То есть где-то вы выигрываете, а где-то проигрываете. Вы однозначно выиграете, только если исключите факторы, которые будут способствовать преждевременному старению.

ЕСТЬ ЛИ ПОЛЬЗА ОТ АНТИОКСИДАНТОВ?
Мария Баченина:

• Если мы втроем, допустим, выйдя из этой студии после программы, начнем вести здоровый образ жизни, сядем на средиземноморскую диету, снизим калорийность, бросим курить и т.д. В нашем возрасте это продлит жизнь или уже, как говорится, трепыхаться бессмысленно?

Кирилл Зыков:

— Вот вам совершенно простой пример: пациенты с ХОБЛ, которые уже находятся в терминальной стадии, когда есть выраженная эмфизема легких, дыхательная недостаточность. Я сегодня одного из таких пациентов смотрел, и он продолжает курить. Спрашивает: «А мне надо бросать курить или бессмысленно?» Я могу сказать совершенно точно: как только вы поможете своему организму, поверьте, он поможет вам. Потому что организм – это очень устойчивая конструкция, очень тяжело что-то там нарушить. Система сдержек и противовесов, в организме работает очень и очень хорошо. Но в любом случае, никакими нашими препаратами мы пациенту не поможем, если он курит при прогрессирующей эмфиземе легких. А вот прекращение курения однозначно является мощным фактором, который тормозит прогрессирование ХОБЛ. Поэтому переход, как говорится, на светлую сторону силы хорош в любом возрасте. При этом нужно четко понимать, что и оставлять организм без внешних стрессорных стимулов нельзя.

Мария Баченина:

• То есть в монастырь не надо запираться.

Александр Сергеев:

• Там свои стрессы, наверное, есть.

Мария Баченина:

• Получается, неврастеники от природы такие дико энергичные, бодрые, жутко переживающие люди - они будут жить меньше, чем люди спокойные и уравновешенные?

Кирилл Зыков:

• Совершенно необязательно. Это зависит от многих факторов. Я не зря сказал, что с теоретической точки зрения, если обеспечить полное отсутствие стареющих клеток в организме, то это, вероятнее всего, организм убьет, так как любой системе нужна физиологическая стимуляция. Почему я не только не призываю, а, наоборот, отговариваю принимать какие-нибудь антиоксиданты (или любые другие соединения) в высоких дозах? Потому что вы не знаете, к чему это приведет конкретно у вас. Вы не знаете, что именно у вас является проблемным звеном. Поэтому, наше будущее – это расшифровка каждого организма. Мы устанавливаем все больше и больше биомаркеров, которые нам говорят о проблемах в том или ином звене. На этой основе персонально для человека формируется программа, которая позволит ему жить дольше. Не всем подряд, а именно ему. При этом есть базовые вещи, которые нужно соблюдать всем. Но во всем нужна мера. Взять даже физическую нагрузку: здесь физкультура – точно принесет больше пользы, чем профессиональный спорт с его запредельными нефизиологичными нагрузками.

Александр Сергеев:

• Кирилл Алексеевич, мы как будто бы говорим о двух разных стратегиях. Есть старение, а есть болезни. Есть биомаркеты старения и есть биомаркеры различных болезней. Что здесь сейчас известно? Возьмем болезнь Альцгеймера - один из биомаркеров это накопление бета-амилоидных пептидов. И задача в том, чтобы мониторить этот биомаркер, пока он еще не накопился до критического уровня, не ввел организм в болезнь. Эта тактика мониторинга состояния маркеров, свидетельствующих о том, что мы движемся в сторону какого-то заболевания - не является ли она первым требованием, когда мы говорим в целом о длительности жизни?

Кирилл Зыков:

• Полностью согласен. По сути дела, это и укладывается в концепцию предиктивной, то есть, предсказательной, медицины. А предсказывая, мы можем профилактировать. Если мы говорим о болезни Альцгеймера, это тоже проявление преждевременного старения. В данном случае нарушается протеостаз (состояние белкового баланса клеток - Ред), появляются аномальные белки и т.д. И здесь, я думаю, несколько факторов будут играть роль, и прежде всего генетическая предрасположенность… Мы уже обращаем большое внимание на состояние генома. Потому что невозможно всех тестировать по всем биомаркерам. У нас уже достаточно большое количество данных относительно генетической предрасположенности к развитию тех или иных болезней. Значит, у пациента необходимо более внимательно исследовать соответствующие параметры. Или другой пример: мы знаем, что у людей со склонностью к аллергическим реакциям, вероятность развития бронхиальной астмы гораздо выше. И поэтому, конечно же, целесообразно на них обращать больше внимания. Вот принцип предиктивной, профилактической медицины.

Александр Сергеев:

• То есть, есть некий генетический фактор, и дальше мониторинг биомаркеров возможных болезней. Вот такая тактика?

Кирилл Зыков:

• Именно, но и здесь есть свои сложности: биомаркеры, которые могут свидетельствовать о развитии заболевания, достаточно часто не совпадают с биомаркерами, которые свидетельствуют о его прогрессировании. То есть это тоже не единый пул биомаркеров. Взять тот же атеросклероз. При формировании атеросклеротической бляшки одни факторы участвуют в ее инициации, другие факторы участвуют в дальнейшем прогрессировании процесса. И в будущем для анализа данных будут применяться уже компьютерные системы. Потому что удержать все это в голове невозможно.

Александр Сергеев:

• Здесь есть прямая связь с современной цифровой эпохой, развитием компьютеров и суперкомпьютеров. Мы понимаем, что заниматься биоинформатикой с превентивными решениями невозможно без умения обрабатывать гигантское количество информации. Это очень существенный момент. И тут очень важный вопрос: а чекап надо делать с какого возраста и как часто?

Кирилл Зыков:

Здесь мы возвращаемся к тому, что мы помнили и знали всегда: это диспансеризационное наблюдение с детского возраста, создание реального паспорта здоровья. А самое главное – это не определение биомаркеров, а устранение факторов, приводящих к преждевременному старению, соблюдение здорового режима питания, поддержание уровня физической активности и обязательное соблюдение режима сна, нарушение которого ведет к старению клеток.

Авторы: Ярослав КОРОБАТОВ и Мария БАЧЕНИНА

#Долголетие #Биохакинг

Источник

Обновлено: 2025.05.02 22:12:50